Три флага Владимира Ташланова

Хлеборобы агрокомплекса «Маяк». Жатва на комбайнах «Акрос 585». Фото: Ourlife72.ru

Прожив на свете достаточно, чтобы многое в этой жизни понять, я до сих пор не установил сколько-нибудь точно, по каким основаниям сходятся люди и строят личные отношения. Для одних важно найти ведущего, человека, определяющего путь следования и принимающего ответственные решения. Другому нужны подчиненные, личности слабые и лучше безвольные, готовые выполнять его приказы и даже желания. Третьи… Можно много еще на эту тему рассуждать, и все равно не найду ответа, что свело нас с Владимиром Ташлановым, генеральным директором агрокомплекса «Маяк», и что удерживает наши отношения вот уже почти три десятка лет.

Строго говоря, мы очень разные почти по всем признакам. Он жесткий реалист, можно даже сказать, что прагматик, успешный организатор сельскохозяйственного производства, признанный руководитель и заметный человек на российском уровне. Обо мне такого не скажешь: неисправимый романтик, склонный к творчеству и не познавший высот, ничего не скопивший и за душой не имеющий, кроме трех десятков книжек разного масштаба и постоянных намеков врача на неумение беречь, чего уже почти не осталось. Меня как-то упрекнули, что привязанность к Ташланову связана с возможностью получить материальную поддержку. Спорить не стал, что есть, то есть, время от времени прошу: помогай, книжка готова, а издавать нечем. Ташланов к таким просьбам относится спокойно, деньги перечисляет и уже не вспоминает об этом, когда привожу ему книгу в подарок, сажусь у края стола в кабинете и старательно вывожу безобразным почерком слова писательского подарения.

Смею думать, что не такого я воспитания, чтобы цинично использовать доброе ко мне отношение, да и Ташланов, при отсутствии других мотивов, многократно на поводу не пойдет. Не открою секрета, он относится ко мне уважительно, наши разговоры выходят далеко за рамки того, что удается опубликовать, тут черпаю информацию к размышлению, допущен бываю в укромные тонкости отношений в сегодняшнем агробизнесе, подпитываюсь современными подходами к технологиям и, если хотите, идеологией сегодняшней экономики.

Роднит нас еще крестьянское происхождение, единая для обоих роза детских ветров, с интервалом в десятилетие овевающих тщедушные мальчишеские тельца, воспоминания о зеленой траве-мураве на деревенской околице, зыбкая память о предрассветной рыбалке и первых танцульках под гармонь на вытоптанной площадке перед клубом. Наверное, имеет место взаимное уважение к мнению собеседника, часто оспоренному, но не мешающему дальнейшим размышлениям. Он очень щепетилен при работе над текстами, если они предназначены для публичного прочтения и хотя бы косвенно касаются его, к этому нельзя привыкнуть, но это можно понять.

Несколько лет назад мы работали над книгой об агрокомплексе «Маяки указываю курс», долгими часами говорили о первых шагах, о формировании сегодняшней структуры, о людях и проблемах сельского хозяйства. Потом расшифровывал магнитофонную запись, переносил страсти на бумагу и вез Ташланову. Через пару дней он возвращал выстраданные пятнадцать листов, добрая половина которых была вымарана его рукой. В ответ на мое возмущение, что все это я не придумал, все это мы действительно говорили, он соглашался, но уточнял, что именно говорили вдвоем, а о чем – публике все знать не обязательно.

А вот лирические отступления, где автор тщательно утаптывал почву под ногами, чтобы обосновать свое мнение, избегая красивостей, искал все-таки сочные, многокрасочные слова и вываливал на читателя многие эмоции, карандаш Ташланова обходил стороной: твое есть твое, зачем же я со своим уставом? Такое уважительное отношение к авторскому мнению мне симпатично, мой строгий редактор однажды подтвердил его высказыванием, что толково пишущих о деревне среди нашей братии совсем немного, в числе избранных прозвучало и мое имя.

***

О Ташланове надо говорить просто: невысок ростом, чуть русоват, теперь можно сказать, что и седоват, все-таки за шестьдесят. Вид всегда держит бодрый, и никто не знает, что у него на душе. Черты лица правильные и симпатичные, а усы его украшают. Одевается просто и со вкусом, очень аккуратен, даже немножко франт. Умеет держать марку. На столе в кабинете ни пылинки. В автомобиле идеальный порядок, хотя ему тоже достается. В общении ровен, что с гостями из области, что с трактористом, это верный признак состоявшейся личности.

 «В моей биографии все просто и логично: я крестьянин» – так он ответил когда-то на просьбу подробнее рассказать о себе. Так и есть: и деревенское детство, десять сезонов битвы за урожай на стареньких комбайнах, а более всего председательская колхозная должность в соседнем селе Гагарье. Именно тут возникли сомнения в устоявшихся догмах социалистического хозяйствования, проявился интерес к новым независимым производствам.

Шел 1991 год, робкие ломкие всходы частного бизнеса, не всегда желанного и всегда соблазнительного. Ташланов зарегистрировал частное предприятие «Маяк» как малое строительно-монтажное, ему отвели участок для собственной базы в стороне от райцентра. Покрытый жухлым бурьяном пустырь навевал тоску, но пути назад не было, знакомые и незнакомые внимательно следили и ждали, когда отрезвеет мужик от романтических настроений и вернется в лоно привычного хозяйствования. Действительно, странным был его уход в никуда, пусть из не очень теплого, но надежного председательского кресла. Чего ищет человек?

Мало кто понимал, что он жаждет свободы.

***

Строительство, потом и торговля – всё получалось неплохо, но – не то! Кажется, что ещё надо: бизнес успешный, есть свободный капитал, дом построил в родной Шагаловой напротив родительского. Ан нет. Теперь можно рассуждать о генах, ведь вплоть до прадедов все жили и крестьянствовали здесь, о непредсказуемой судьбе, но одно ясно, что на созревшую почву его размышлений приносили земляки-колхозники свои предложения: бери нас под своё крыло. Взял Песчановскую бригаду родного колхоза, потом Шагаловскую. Предупреждал, что колхозные порядки кончились, принцип один: хочешь работать – работай, а по-другому не будет. Производственные перемены дались легче, с психологическими было сложнее. Но складывался, вызревал костяк коллектива, а крестьяне знают: были бы кости, мясо нарастёт.

За минувшие годы маяки загорелись по всему Казанскому району: «Маяк»–Песчаное», «Маяк»–Гагарье», «Маяк»–Чирки», «Маяк»–Огнёво», «Маяк»–Яровское», присоединялись деревни и села. Прошли сложнейший и многозатратный процесс интегрирования. Выросли посевные площади и стада на лугах, подновлялись технологии и росла энерговооружённость, но у интеграции была высшая цель: создание крупных хозяйственных комплексов, которые за счет мощных кредитов могут быстро перейти к современным технологиям. Быстро!

***

– Быстро – понятно, но как? – Ташланов эмоционально размышляет. – Прежде всего, надо определиться, чего же ты хочешь. Что старая технология работы с землей себя изжила, я понимал, что отечественная промышленность ничего толкового крестьянину предложить не может, тоже очевидно. Как быть? Должен признаться, что период нашего созревания был непростым и довольно длительным. Мы проехали полстраны, от омских фермеров до Белоруссии, в Европе смотрели технику, в Америку летали. Шел поиск.

Очень верно поступило руководство области, оно не уполномочило на изучение новшеств ученых-теоретиков, а нас, от земли, направляло к передовому опыту. Конечно, мы испытали шок. Скажи мне раньше, что один агрегат способен засеять за сутки двести гектаров, разве бы я поверил? А «Джон Дир» сеет. Производительность комбайнов поразила. А больше всего условия работы механизаторов: в кабине чистый воздух, шумоизоляция, музыка звучит. Техника этой фирмы бесспорно лучшая в мире. Но она стоит хорошие деньги.

Мы говорили с американскими земледельцами, они в год приобретают максимум одну единицу техники, всё остальное получено в наследство или куплено ранее. А нам надо всё и сразу, одно новое звено в цепочке технологий ничего не изменит, пустая трата средств. Надо отдать должное хоть и хорошо просчитанному, экономически обоснованному, но все равно очень смелому решению областного руководства того времени запустить единую программу поддержки комплексного технологического перевооружения сельхозпредприятий. Немалая нагрузка этого процесса легла на областной бюджет, федеральный только облегчил банковскую процентную ставку. Это дало нам возможность получить в банках кредиты и закупить весь комплекс машин для зернового производства, погашая кредиты субсидиями областного бюджета и своими средствами.

Не хочу громких слов, но произошла революция в земледелии. Имели больше сотни «дэтушек» и «кировцев», сотню комбайнов. Удивляюсь, как нам удавалось сладить с такой громадой. Сегодня шесть посевных комплексов в лучшие сроки управляются со всей площадью. Химическую обработку проводят два агрегата, по пятьсот гектаров в сутки, настройка расхода раствора компьютерная.

 Наивно предполагать, что только новая техника даст рост урожайности, тут всё много сложнее. Но я вижу другой результат. На современной технике в хороших условиях вместе с опытными механизаторами работают молодые люди, получают приличную заработную плату, выросла культура и ответственность, человек дорожит своим трудом. И, конечно, уровень культуры земледелия при такой технологии на порядок выше. Вот это главное. И только так при наших объёмах можно обеспечить контроль за соблюдением технологических процессов. И урожайность растет.

Особенность подхода тогдашнего губернатора Владимира Якушева к аграрной политике заключалась ещё и в том, что одновременно с модернизацией земледелия началась реализация программы ускоренного развития молочного животноводства. Я могу уверенно говорить об этом, потому что был активным участником обоих проектов.

Мы продолжали работать со своим аборигенным скотом, доводя его продуктивность до предельных возможностей. Мы проводили реконструкцию помещений, понимая, что это практически ничего не меняет в содержании труда животноводов. Необходимость радикальных перемен просто витала в воздухе.

И тут тоже был поиск. Знакомство с фирмой «Делаваль», с современными технологиями содержания животных, получения молока, наконец, изучение особенностей голштинской породы перевернули наши представления о корове. Это настоящая фабрика, животное, выведенное и сориентированное только на производство молока, дающее до полуцентнера продукта в сутки и до восьми тонн в год. Конечно, заманчиво иметь такое стадо, но опять всё упиралось в средства.

Областная программа ускоренного развития молочного животноводства тоже предусматривала комплексный подход. Мы одновременно решали несколько задач. Мало приобрести высокопородных животных. Надо организовать селекционную работу. Под современное оборудование построить новые помещения. Рассчитать производство нужных кормов, запастись семенами трав и кукурузы, без которых корова не может обеспечить продуктивность. Наладить правильное применение минеральных и биологических добавок. Закупить кормодобывающую технику, механизмы для подготовки и раздачи кормов. И, самое главное, подготовить людей к работе в новых условиях.

Мой заместитель по животноводству Михаил Пономарев был первоклассным советским специалистом, к моим рассказам об американских комплексах относился недоверчиво, если не сказать больше. Мы командировали его в Голландию. Вернулся другим человеком, всё понимал и много сделал для того, чтобы сементалки и голштины прижились на земле «Маяка».

Эта порода требует особого внимания, чтобы на годы сохранить способность к производству продукта, надо знать тонкости её организма и грамотно давать ему всё, что требуется. Если этого нет – животное будет потеряно. И тут надо сказать о роли уникального специалиста Рустема Османовича Бетляева, который от фирмы «Делаваль» был приглашен в область, он научил и продолжает учить нас работе с «правильной» коровой. Это определение принадлежит бывшему директору Департамента АПК Владимиру Ковину, и я с ним согласен: действительно, правильная! Департамент, его специалисты провели и сейчас продолжают огромную работу по реализации областных программ перевода сельскохозяйственного производства на современные технологии.

 Сегодня мы имеем 1700 коров, которые дают в год до четырнадцати тысяч тонн первоклассного молока. На одном комплексе процессы роботизированы. Когда рассказываю это женщинам, которые в нашем колхозе доили коров вручную, они только разводят руками.

Сейчас в обработке семнадцать тысяч гектаров земля, их засевают в лучшие сроки десяток комплексов и убирают урожай два десятка современных комбайнов. В Сибири земледелие – дело рискованное, и урожайность показатель не стабильный, вчера 35 центнеров с гектара, сегодня едва двадцать, год сухой. Накопление и сохранение в почве влаги всегда было главной заботой крестьянина, чтобы меньше зависеть от летних дождей, потому уже несколько лет переходим на влагосберегающие технологии ноутил, дело это затратное и не столь быстрое.

Наш большой комплекс «Маяк», работающий в семи деревнях и селах, образовал новый коллектив в четыреста человек, является крупнейшим налогоплательщиком, выплачивая в бюджеты и фонды более 60 млн. р. в год.

***

Владимир Леонидович Ташланов входит в число первых, кто, оставив насиженное место, пошел в дела неизведанные. Он первым начал объединение распадающихся колхозных бригад. Он первым привел на Казанскую землю незнакомые технологии, невиданную технику, небывалый скот. Он методично учил и учит людей работать по-капиталистически, отвечая за все рублем, а не строгим партийным выговором.

Он не обделен наградами, и монетные дворы куют ордена и медали. Он не либерал и не диктатор, грубых слов не употребляет, но вопросы решает круто, если того требуют обстоятельства. Я назвал его рациональным прагматиком, но иногда чисто человеческое сострадание берет верх над расчетливостью, и он поручает своим подчиненным изыскать возможности помочь человеку, совсем не имеющему отношения к «Маяку».

Надо, видимо, назвать его просто русским предпринимателем, который занимается любимым делом и находит в нем не только материальное, но и моральное удовольствие.

***

Автору довелось повидать на своем веку кабинетов большое множество, и в министерских приходилось бывать, и в губернаторских. Раньше все были однообразны, с огромным диваном под кожей, с портретом вождя за спиной, чтобы знал хозяин кабинета, кто по-настоящему в доме хозяин. И теперь всякие случаются. Одно ясно: по кабинету можно составить некоторое представление о его обитателе. Теперь контор нет, все больше офисы, даже если это просто коморка при мастерской.

Офис агрокомплекса «Маяк» расположен в бывшем правлении колхоза «Светлый путь», земли которого и трудовое крестьянство перешли к нему по наследству. Скромное здание в красивейшем месте села Огнево, чуть в стороне от главной улицы, в окружении зеленых кустарников и дерев. Рядом школа, сельская администрация, дом культуры. Здесь же Ташланов построил православную часовню. Мы никогда не обсуждали с ним вопросы веры или неверия, я не особенно воцерковленный человек, но достаточно для понимания, что это дело сугубо деликатное и очень личное, я бы даже сказал – интимное. Ведь никому в голову не придет спросить человека, порядочный он или не очень. Так и тут. Не говорили мы о Боге, но уважение к культуре и традиции нашего народа у него есть, это точно. Потому и построил часовни на центральных усадьбах своих подразделений, очень симпатичные сооружения, сам вид которых дисциплинирует и призывает к порядку человека.

Колхозное правление обновилось внешне и внутренне, стало настоящим офисом, средоточием аналитической и управленческой мощи агрокомплекса. Что касается кабинета генерального директора, то о нем можно просто и в то же время в превосходных тонах. Тут нет ничего лишнего, каждая вещь функциональна или эмоциональна. Наверное, всякого впервые вошедшего удивит множество барометров – на стене, на столе, даже забавная игрушка в виде этого прибора. Конечно, не украшения ради, слишком зависим от матушки природы крестьянин, как в старые годы, так и теперь, потому всегда хочется знать ее, природы, следующие капризы, чтобы максимально к ним приготовиться, иными словами – продумать и сделать свой ход, как в шахматах.

В разгар посевной, до невозможности сухой и безоблачной, мы половину дня провели в кабинете. Погода уже несколько дней хмурилась, небо затянуло тучами, но дождя не было, и Ташланов то и дело вставал изо стола, подходил к окну и распахивал полоски штор, не комментируя увиденное и не выказывая внутреннего напряжения. Несколько раз постучал по стеклу настенного барометра, еще раз заглянул в интернет, портативный ноутбук постоянно настроен на сайт прогнозов. И вдруг дождь ударил, зашумел в листьях зелени, покатился по крыше. Ташланов не скрывал радости, любовался картиной за окном, и виделся в нем в тот момент вечный крестьянин, для которого весенний дождь не есть непогода, а радостное предзнаменование доброго урожая. Несколькими часами раньше на вопрос, как идет посевная, ответил уклончиво: «Сеем неплохо, но что убирать будем – сказать не могу». Поняв, что дождь обложной и, похоже, надолго, Ташланов дал приказ людей с посевной отпустить на отдых и не беспокоить без его команды, чтобы потом можно было поднажать. Странно, но вспомнились кадры фильма: командир приказывает быть готовыми к атаке и начать наступление по его сигналу, кажется, красной ракете…

Рядом с барометром в уютном стаканчике металлический позолоченный колосок, топорщится усиками, прячет золотое зерно. Присутствие золота тут уместно, хлеб есть достояние крестьянина, в агрокомплексе пшеничное зерно становится товаром и пополняет казну. Впрочем, рядом большой сноп колосьев натуральных, из урожая прошлых лет, едва ли скоро у хозяина поднимется рука вынести его из кабинета. Несколько часов: от Западно-Сибирского банка, от налоговой службы, с логотипом «Маяка». Здесь же песочные часы, маленькие, едва заметные. Не помню случая, чтобы Ташланов переворачивал их, начиная отчет времени беседы, но всякий раз замечаю, наверное, как и всякий посетитель: часы, время – надо беречь, нельзя надолго задерживаться.

На стене небольшая картина, парусник в море. На противоположной стороне еще вид моря. Случайно? Едва ли. Ташланов срочную службу нес в Военно-морском флоте на Тихом океане, и хотя о том времени иногда говорит как о потерянном, просто так ничто не проходит. Когда-то мы говорили о происхождении названия его фирмы, Ташланов согласился, что три года общения с морем косвенно повлияли на выбор названия, помнится, он сказал тогда: «Без Тихоокеанского флота в Казанском районе не появился бы «Маяк». Вот и эти картинки…

Еще один символ кажется на первый взгляд неожиданным и случайным, но только на первый, потому что начинаешь думать и приходишь к выводу, что корова рисованная и несколько животных в мягкой игрушке тут очень даже к месту. Агрокомплекс давно и уверенно занимается производством молока по современным промышленным технологиям, и корова, мягко говоря, в значительной степени формирует его бюджет.

Нет на стене портретов вождей и лидеров, но несколько памятных фотографий присутствуют. С губернатором Владимиром Якушевым после вручения награды, с нынешним губернатором Александром Моором, с директором Департамента агропромышленного комплекса области Владимиром Чейметовым и с уже бывшим директором Владимиром Ковиным. И пусть Ковин в отставке, отставку в душе и сердце Ташланова он не получил, фото со стены не снято в угоду конъюнктуре. И тут же снимок покойного Михаила Пономарева, бывшего заместителя по животноводству, доброго помощника, хорошо чувствовавшего направление развития своей отрасли. Снят он в профилактории с маленьким теленочком, тоже символ развития и роста.

На столе руководителя, чистом и матово блестящем, стопки папок с документами быстрого доступа, несколько мобильных телефонов, стаканчик с простыми карандашами. Он любит во время разговора делать записи карандашом, время от времени достает из комплекта свежий цилиндрик и аккуратно подтачивает его на специальной машинке. Еще флаг России, совсем маленький. Другой, большой, висит на флагштоке вместе с флагами Тюменской области и агрокомплекса «Маяк». Им друг без друга никак нельзя, и это – правильно.

Село Огнево,

Казанский район,

Тюменская область.

Комментарии

Комментариев пока нет

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий

Статьи по теме: