Еще не открывая глаз, Валя почувствовала холодок из форточки. Попыталась натянуть одеяло до подбородка и хоть чуточку продлить ленивое удовольствие. Но холодный ветерок не давал покоя. Неужели заморозки?

Она решительно сбросила одеяло и подошла к окну. От белого цвета стало больно глазам, и она зажмурилась. Мертвым саваном лежал снег на зеленых листьях и распустившихся пионах. В июне? Как же так! Конечно, погода в Поволжье бывает капризна, но чтобы настолько коварна!

Наскоро одевшись, Валентина помчалась на свое поле. Агроном в ответе за все: какую рассаду вырастила, когда ее высадила, чем кормила и, наконец, какой урожай собрала.

Ускоряя темп, пробежала улицу, и вот уже вдали показалось поле. Вспомнила, не к месту, как рвалась в этот бедный на тепло край из своего плодородного Воронежа. Там чернозем такой, что палку воткнешь и та зазеленеет, а здесь… «Куда ты едешь, – говорили ей друзья – это же страна вечнозеленых помидоров». Но ей почему-то хотелось развести сады именно на родине Ленина.

 А ведь институт Валентина Тарабрина с отличием закончила и могла выбрать любое хозяйство в стране. И в Крыму предлагали, и на Кавказе, где тепло, разнообразие фруктов и овощей. Да там сам климат помогает и растениям, и агрономам. Нет! Только на родину Ленина.

Ну вот теперь и пожинай плоды своей мечты.

Подбежав к полю с томатами, Валя оцепенела от ужаса. Вместо вчерашних зеленых кустиков из-под снега торчали черные обрывки веточек. Как будто пожар прошел по полю, не оставив ни одного зеленого листочка.

– И что теперь делать будем? – услышала за спиной голос Ивана Михайловича, директора совхоза.

– Не знаю, – прошептала Валя, опустив голову.

– Думай, Валентина. Убыток, сама понимаешь какой. Но еще время есть повторно посадить. Дай Бог, успеют созреть, а те, что не успеют, дешевле продадим – пусть дозревают в домах, на печках. Завтра же заново поле вспашите.

Валя шла домой, а перед глазами стояли «помидорные трупики». Она словно телом чувствовала, как плуг рассекает корешки, и они падают своими обугленными головами на землю.

«Неужели выхода нет?» – с тоской думала она.

Перечитав все записи и учебники, ничего не нашла похожего на подобный случай. Агроном решила дождаться завтрашнего дня. Утро вечера мудренее.

 Не спалось. Только под утро задремав, Валентина проснулась от ощущения горячей волны, накрывшей ее. В окна рвалось солнце. Оно не просто грело, а жгло, как только могут жечь молодые июньские лучи.

Вскочила и – к окну. Даже глаза протерла – снега как ни бывало! Может быть, вчера приснилось? Вот бы и вправду этот сон остался только привидением, ночным кошмаром.

Не бежала, а летела над мокрой парящей от тепла землей на свое «убитое» поле.

Кругом стоял густой туман и издалека ничего нельзя разглядеть. Валя вбежала в это парное облако, как в теплицу из стекла, и огляделась. Помидоры так и остались мертвыми кустиками.

Но что это?

У самой земли на некоторых томатах виднелись живые зеленые листочки.

– Что надумала? – услышала голос Ивана Михайловича.

– Иван Михайлович, есть живые. Давайте рискнем, и не будем перепахивать. Вдруг пойдут от корня. Ведь поле огромное. Новая рассада пока приживется, не успеют они созреть.

– Ну ты же понимаешь, что если эти не очухаются, а время упустим, то вообще ничего не будет. Представляешь размер катастрофы? Это же не огород с тремя грядками.

– Ну, давайте рискнем, Иван Михайлович. Как известно, «кто не рискует…». Я чувствую, что корни живые.

– Кто не рискует, тот не идет работать в медицину и сельское хозяйство. И там, и тут много зависит, к сожалению, не от нас и наших знаний. А шампанское нам редко пить приходится. Ладно, попробуй, но под твою личную ответственность, Валентина.

К счастью, природа больше не шалила, и июнь остался теплым. Две недели Валя, по сути, не работала, а жила на своем томатном поле. Можно было бы, так и ночью там осталась бы, как в реанимации у постели больного. Считала каждый вновь появившийся листик, радовалась силе этих растений, желанию жить. Когда приходила, ей казалось, что они, как ребятишки, все сбегались к ней и словно говорили: «Ты только нас не бросай, а мы-то постараемся».

И вот поле обрело первоначальный вид. И даже лучше стало – пышнее разрослись помидоры, а зелень, закаленная морозом, аж синевой отливала и была крепкой как никогда.

– Молодец, Валентина, – услышала опять за спиной. – Быть тебе директором совхоза. Не боишься решения принимать, выхаживать умеешь, а, главное, любишь свои растения, как детей родных.

Урожай в этот год поразил многих видавших виды агрономов. Мало того, что он был самым ранним в области, и его было много. Томаты были загляденье – крупные, сочные, ароматные.

«Надо строить теплицы, – думала Валя, каждый раз возвращаясь с полей. – Нельзя ставить себя в такую зависимость от климата. Он будет меняться и не факт, что всегда можно будет угадать капризы природы. Спрятать растения от неожиданностей и создать им условия для спокойного развития – это единственный путь для сельхозпромышленности, теперь уже моего края, родины Ленина. Ранняя продукция – самая ценная. И салаты к празднику, и витамины на столе».

Прошло четверть века.

Зал Ленинского мемориала был полон. Валентина Андреевна Тарабрина сидела на первом почетном ряду и почти не слышала голосов, но шум собравшихся людей заставлял волноваться. Вроде и не впервой ее чествуют, но семидесятилетний юбилей – это такой долгий путь. И сколько всего встречалось на этом пути!

Бывало и страшно, и горько, и обидно. Особенно тяжело в лихие девяностые пришлось. И стволы направляли на нее те, кто хотел спекульнуть ранней продукцией ее хозяйства, и фуры с овощами грабили на дорогах, и много было такого, что сейчас только в кино показывают. А голодные, злые глаза рабочих, когда денег на зарплату не могла наскрести…

Это была такая наполненная жизнь, где хватало места самым разным чувствам. Но неизменным оставалось одно – любовь к своей земле.

Работа директора совхоза «Тепличный» начиналась в пять утра, с петухами, и заканчивалась поздним вечером. Гасли огни в окнах, люди спали, а в теплицах, которые она построила, горели лампы и созревали под ними самые разные овощи. Потом к ним и земляника добавилась, зелень разная.

А дома – семья. Родным тоже нужно внимание и забота: приготовить, постирать, да просто поговорить, обсудить что-то…

Потом, уже взрослый, сын скажет ей:

– Мам, да я тебя в детстве и не помню.

Но и тут, в ее хозяйстве, тоже была «семья». Шестьсот человек. Жилье – надо, оборудование – надо, новые технологии вводить – надо. Деньги надо зарабатывать, не только для области, но, в первую очередь, своим рабочим, которые верят, слушают, выполняют её указания.

Сколько стран объездила, опытом обменивалась, а таких людей, как рядом с ней, не встречала. Где-то и техника лучше, и организация круче, и урожаи повыше, но у нас овощи вкуснее, потому что на любви, добрыми руками выращены. Да, и земля, своя родная, помогает.

Поддерживала тех, кто хотел работать, увольняла, кто спустя рукава делал дело. Вначале все сама осваивала, потом бригадирам показывала, а потом уже только подсказывала. Особенно жалела женщин, потому что на собственной шкуре испытала всю тяжесть совхозной жизни. И работа до пота, и дом весь на плечах.

С института и до семидесяти лет она кормит жителей не только Ульяновской области, но и далеко за ее пределами. Машину с красивыми рисунками овощей, знают буквально все. Как подъехала – так очередь выстроилась. И ведь ни один огурчик не пропадет. Некондицию делает дешевой, и небогатые пенсионеры разбирают ее с удовольствием. Огурец – он и есть огурец. Пусть кривой, но в салате-то не видно. А какой свеженький и хрустящий – разве сравнить с теми, что везут неделями в фурах?..

Валентина Андреевна очнулась от воспоминаний и услышала слова губернатора: «… высшая общественная награда России в сфере производства и продовольствия «За изобилие и процветание России» присуждается директору унитарного сельхозпредприятия «Тепличное», Почетному гражданину области, Валентине Андреевне…»

Зал взорвался аплодисментами. Многие у нас знают эту невысокую, полноватую женщину с гордо поднятой головой. Скольких людей встречала у себя в «Тепличном». И ведь ни один без подарка не уходил. Необыкновенно гостеприимна. Любят ее хозяйство журналисты, да и всех иностранных гостей везут к ней – «посмотреть». Знают, только здесь можно ощутить гордость за свою страну, показать, что и мы – не лыком шиты.

 И много раз она уже получала награды: орден Трудового Красного Знамени, орден Знак Почета, орден За заслуги перед Отечеством, «Знак отличия за заслуги перед Ульяновской областью»...

Но, как ни странно, в такие минуты, всегда перед глазами вставало ожившее зеленое помидорное поле. Вот это была награда! Как будто Бог присудил высший орден «За любовь и милосердие». Самая желанная оценка ее труда.

Прошло еще десять лет.

Дачный поселок Красная Поляна спал. Светились в лунном свете крыши домов, вскрикивали цапли на гнездах, и все же, тишина была главной и определяющей частью ночного мира. Но спалось Валентине Андреевне теперь плохо, хотя и забот, вроде, стало меньше. Возраст не дает.

 Под утро из фрамуги потянуло ощутимым холодом. Она подошла к окну спальни. Во дворе всё было покрыто... льдом. И только что распустившиеся деревца, и тюльпаны, и даже дорожки.

Тяжело спускаясь со второго этажа, она уже предвидела картину на огороде.

Грядки с помидорами чернеют обмороженными стволиками, листья кабачков повисли тряпочками, газон смотрится зимним катком. Все белело вокруг и имело жалкий вид.

Но сейчас Валентина Андреевна не испугалась как тогда, когда была молоденьким агрономом. Она знала, что делать и была совершенно спокойна. Всех спасет, выходит, еще и соседям поможет.

Ведь не зря она прошла такой тяжелый путь в сельском хозяйстве. Да, и доказала, что по заслугам ей была дана награда свыше.

Конечно, масштаб ее работ на даче гораздо меньше, но и годы уже не те. «Ничего, – привычно бодро сказала она, – мы еще поборемся за место под солнцем!»