Часть 1

Впереди паровоза…

Летом загрузка по основной работе в государственном институте прикладной ассенизации и санитарии (ГИПАиСе) была небольшой, и его ректор разрешил мне не выходить по средам на работу. Устроился я в юридическую фирму на условиях внешнего совместительства. На самом деле в одном помещении две конторы размещались: юрконсультация «Мистрант» и бюро автоэкспертизы, а потом еще страховое агентство присоседилось. Коллектив отмороженный: никто тебя не замечает, как отпуск провел, не расспрашивает. Не то, что дни рождения сотрудников отмечать, чаем угощать и то здесь не принято. Хозяин, Алексей Сергеевич, бывший аппаратчик с четырьмя высшими образованиями, но пролетарским происхождением, материл служительниц фемиды за нерадивость, да по офисному телевизору мультики смотрел.

За мной присматривать на время испытательного срока взялась Яна, старший менеджер, хотя как оказалось потом, никто ей этого не поручал:

– Юрий, почему винтики на столе остались?

– А они лишние, ведь я дисковод снял, которого на этом компьютере больше не будет.

– А почему вы так решили?

– Директор велел его переставить в свой компьютер. У него сгорел дисковод.

– Переставили?

– Шефа пока нет, кабинет с утра закрыт.

– А куда вы дели дисковод?

– Положил в шкаф, в коробку для запчастей.

Яна не поленилась проверить и, обнаружив дисковод в коробке, успокоилась.

– Дисковод на месте. А винтики всё же сложите в баночку. Они денег стоят.

И так каждую среду (работал я раз в неделю). Мой рабочий день начинался с обхода рабочих мест, а за мной по пятам шла Яна, занося претензии сотрудников в блокнот. А проблем с техникой было немало: директор на всем что можно экономил, компьютеры последние месяцы никто не обслуживал, а за картриджами на рынок посылал, где они хуже да дешевле. В результате принтеры в офисе жили недолго. А тут я еще осмелился тридцать баксов попросить на ремонт одного старого как мир компьютера. По этому вопросу верхушка даже собрание устроила: о чем там речь шла, так я и не узнал – пригласить забыли, зато Яна, привыкшая подслушивать, к двери директорского кабинета на цыпочках отправилась, чтобы повестку дня не пропустить.

В конце рабочего дня, мимо проплывая, и очками злорадно сверкнув, Яна через плечо бросила:

– Через неделю уже можешь не приезжать, – хотя до сих пор обращалась ко мне на «вы».

– Это тебе Алексей Сергеич сказал? – тоже перейдя на «ты» спросил я.

Яна, не ответив, исчезла в кабинете заместителя директора.

По дороге домой я размышлял о причинах своего внезапного увольнения: «Неужто выгнать решили только за то, что я попросил на ремонт тридцать баксов? Это ведь копейки для фирмы. А в старую компьютерную технику деньги вкладывать нужно, чтобы на плаву ее поддерживать. Но нет худа без добра, хоть работу терять было жалко, но привередливые юристы уже до смерти надоели».

В следующую среду явился я на работу вовремя, но рабочие места обходить уже не стал, а засел на проходной с секретаршей Кариной напоследок поболтать. Приехал Алексей Сергеич, и на меня посмотрев хмуро, к себе в кабинет прошел, не поздоровавшись. Продолжал я с Кариной беседовать, а через полчаса Алексей Сергеич, выходя из кабинета, снова покосившись на меня, осведомился, когда мне болтать надоест, мол, рабочий день давно начался.

– Вы же меня уволили, вот я и жду выходного пособия, – объяснил я причину своего безделья (обещано за месяц мне было пятьдесят баксов).

– Что ты несешь, когда я тебя уволил?

– Яна Ивановна мне об этом неделю назад сказала.

– Тебя кто на работу брал, Яна или я? – вытаращил на меня глаза директор.

– Извините, Алексей Сергеич, я и подумать не мог, что старший менеджер сама решится такие заявления делать.

– Я ей покажу! А ты не сиди, исполняй свои обязанности!

Я отправился обслуживать компьютеры, а Алексей Сергеич исчез в своем кабинете, сердито хлопнув дверью. Вскоре туда уже неслась Яна Ивановна, которую он вызвал на ковер, а вышла минут через десять как побитая собака.

Больше Яна в офисе не появлялась. А потом я узнал, что на другой же день после объявленного мне «увольнения» Сергеич ее с работы выгнал, попросив Яниного протеже – директора бюро автоэкспертизы Олега Евстигнеевича, таких больше не рекомендовать, а то, мол, скоро за директора расписываться начнут».

Горбатого могила исправит

        

В конце года появился в «Мистранте» неизвестно откуда взявшийся Михаил с сертификатом на право заниматься операциями с недвижимостью, своим объемом работ и командой – десятком риэлторов в юбках. Алексей Сергеич его сразу генеральным директором создаваемого агентства объявил, оклад назначил в 800 баксов. Еще 180 тысяч рублей Михаил занял у Алексея Сергеича в виде беспроцентной ссуды уже в рублях. Перетряхнув коллектив, новоявленный директор уволил лишнюю секретаршу, которая отказалась заниматься недвижимостью и офис-менеджера. Команду свою озадачил работой, и, попросив меня пару игрушек на компьютер установить, исчез дней на десять. Потом появился и снова исчез. В итоге, за месяц его только раза три в офисе и видели.

         Как-то разговорился я с Михаилом, домой меня подвозившим:

– Далеко от фирмы живешь?

– Я приехал из Белоруссии с женой и детьми, неподалеку от фирмы комнату снимаю.

– Давно риэлторством занимаешься?

– Лет пять.

– Успешно?

– Беспроигрышное это дело: квартиры всегда людям нужны.

– Как же ты ухитряешься руководить, в офисе почти не появляясь?

– В этом и заключается искусство управления. А ты раз в неделю работаешь?

         – Да. Бываю в фирме по средам.

– А сколько платят в месяц?

– Полторы тысячи.

– Небогато. Я слышал, руководство бурчало в конце лета из-за того, что увеличились расходы на обслуживание техники.

– Да, было дело.

– А на последнем собрании тебя хвалили, мол, все как часы работает.

– Лучше бы зарплату повысили.

– Хочешь попробовать риэлтором?

– Спасибо, это не мое.

– Как знаешь.

         Месяц спустя я стал замечать, что риэлторы стонут потихоньку от искусного управления: об их минимальной зарплате Миша позаботиться позабыл, к тому же еще семьдесят процентов выручки от сделок пришлось им фирме отстегивать. Стали они всю прибыль со сделок под себя грести и вскоре на собрании пропесочили его за то, что доход мизерный приносит его команда, две комнаты занимающая. Михаил, пообещав «гайки потуже затянуть» и заняв у соучредителя «Мистранта», Аверьяна Иваныча, еще пятьдесят тысяч на оживление бизнеса, чаще появляться в офисе стал, помимо стрелялок1 ничем, правда, себя не утруждая. Поручил он, все же, алкоголичке-вахтерше тысячу объявлений расклеить, по столбам да подъездам окрестным, чтобы клиентов к агентству привлечь, полсотни баксов за труды пообещав. На том оживление бизнеса закончилось.

Спустя четыре месяца, когда убытки от риэлторской деятельности превысили доходы, Алексей Сергеич решил лавочку прикрыть, ведь из десяти сотрудников к этому времени одна казашка Людмила осталась, на ней-то все агентство еще как-то держалось. А Аверьян Иваныч о долгах Михаилу напомнил, добавил, что в других конторах с такими мошенниками жестче поступают, мол, просто повезло ему, что «люди здесь интеллигентные». После этого интеллигентные люди дружно изматерили Мишиного протеже Олега Евстигнеевича, хранящего скромное молчание. Приунывший Михаил пообещал выплатить долги, поехал домой, сопровождаемый проклятиями вахтерши, задарма расклеивавшей объявления. А на крыльце рыдала стажерка Наталья, двадцатитрехлетняя мать двоих детей, третьим беременная, два месяца бесплатно отпахавшая на закрываемое агентство.

Новые же съёмщики тем временем сдирали вывеску агентства недвижимости с наружной стены. Несколько месяцев пришлось бесплатно отрабатывать Михаилу свои долги, пока он полностью не расплатился с хозяевами «Мистранта».

Возьми убоже, что мне негоже

        

У Алексея Сергеича был счастливый талант негодным вещам применение находить. Бывало, купит он у друзей по дешевке старый компьютер или принтер доисторический, да потом другим друзьям, рангом пониже, перепродаст, втридорога. Один раз, моему совету не вняв, купил он себе радиомышь за тридцать баксов, которую каждые три часа подзаряжать приходилось. И так его это достало, что он мышь, обратно в коробку запечатав, пассии своей ко дню рождения подарил. Как-то Сергеичу за сто баксов совершенно никудышный системный блок впарили. Он ко мне обратился с вопросом:

– Юр, погляди, нельзя ли системник оживить как-нибудь?

– Проще новый купить, Алексей Сергеич, – ответил я, провозившись два часа с конченым системником.

– Почему, ведь корпус новый?

– Начинка в нем старая.

Он и тут не растерялся – в дар детдому одному подмосковному компьютер передал. А вскоре на стене директорского кабинета под стеклом уже красовалась благодарность воспитанников детского дома с наилучшими пожеланиями «самому человечному директору».

Помолвка с Феррари

Очередная секретарша Алексея Сергеевича, Татьяна, студентка-вечерница девятнадцатилетняя, страсть как помечтать любила. Как увидит иномарку дорогую, паркующуюся на стоянке у офиса, так и прильнет к окну:

– Ничего джипец, мой друг точно такой же купить собирается, а еще лучше бы мужа завести с Феррари.

– Ты бы сначала институт закончила, – посоветовала ей бухгалтерша.

– Институт никуда не денется.

Все же попыталась она ей посоветовать спутника жизни по душе выбирать, а не по марке машины, да куда там.

Как-то Алексей Сергеич заглянул в приемную, чтобы выяснить, кто на казенном цветном принтере личные фотки напечатав, картриджи извел.  На столе заметил таракана, да так изматерил Татьяну за бесхозяйственность, что ревела она полчаса. (Секретарша от шестисотого «мерина», за окном стоящего, не успели оторвать взгляд.) Вскоре после этого уволилась Таня, да как-то подруге в офис позвонив, поделилась, что новую работу себе нашла лучше прежней и с другом денежным к помолвке дело ведет.

Однажды, уже у Сергеича не работая, приезжал я компьютер собирать к Аверьяну Иванычу, совладельцу «Мистранта». Фирма уже к этому времени закрылась. Зашла речь о бывших сослуживцах.

– Помнишь Настю?

– Какую?

– Секретаря.

– Там их четыре за три года сменилось.

– Рыженькая такая была.

– Так это Таня, а не Настя. А почему была?

– Погибла Танюшка еще прошлым летом.

– Как погибла!? Она и пожить-то не успела.

– Двадцать один год.

– А что случилось?

– По МКАДу неслись – товар закупать с женихом, директором одной фирмы, на Феррари, да на прицеп налетели.

Часть 2

Штрейкбрехер поневоле

В сентябре 2005 года, уйдя из «Мистранта», устроился я вновь по совместительству, на полдня в неделю, в филиал одного из московских университетов. И хоть студенты секреты архитектуры и дизайна в нем познавали, само здание изящным назвать было никак нельзя: напоминало мельницу без крыльев, серую и унылую как осенний день. А этажей в нем было не счесть: со стороны фронтона семь, а со стороны фасада – восемь. Коллектив преподавательский, почти поголовно женский, зданию под стать. Отличные художницы, рисуют – загляденье. Но их самих создавая, природа красок пожалела. Бесцветной внешности получились; от невзгод жизненных с годами увяли, несмотря на регулярные походы в бассейн что напротив. С морской водой, кстати. Да еще, как назло, кафедра на восьмом этаже располагалась, а лифта не было, так что добираясь до своего рабочего места пешком, я проклинал все на свете.

В этот вуз пристроила меня завкафедрой, Валерия Станиславовна, дизайнер, с которой я случайно познакомился в ГИПАиСе. Там она по совместительству работала. Была она женщиной богемной, да и внешностью подчиненных преподавательниц поярче. По Европейским выставкам разъезжать только успевала. Поначалу я причины своего назначения не понял: в компьютерной лаборатории, куда я заведующим был назначен, как оказалось, техника обслуживается совсем неплохо. Занятия ведет преподаватель Виталий Павлович, он же отвечает за исправность компьютеров. И приходящий компьютерщик имеется – сетевой администратор Борис, человек неглупый и не без способностей. И зачем здесь завлаб нужен, если Борис все сам умеет – размышлял я в недоумении.

Стал я скучать на работе. Приедешь, задашь преподавателю дежурный вопрос «как техника поживает» и сиди себе до девяти вечера, или натюрморты, которыми коридор увешан, рассматривай. Одно только плохо – курить на кафедре нельзя, надо на улицу спускаться. Так и бросить недолго. Для порядка раз в неделю антивирусную программу обновлял. Найдет она пару вирусов: будет о чем начальнице доложить. Если вирусов нет, тоже не беда, авось, Борис перепутает фазы при переустановке дисковода и придется в системный блок залезать, тоже работа. А если ничего не случалось, отпрашивался я у начальницы, мол, дела срочные в соседнем институте.

Три месяца как в сказке пролетело, и я уже планировал перевестись в университет еще на день в неделю. Но вот привезли новые компьютеры, качества не лучшего. Надо было технику принять и акт составить по поводу замены неисправных ящиков. Борис все уже сделал, но осторожная начальница меня для подстраховки вызвала. А через пару дней я с ним случайно у входа столкнулся. «Вас взяли сюда, чтобы за мной следить», – бросил он обиженно, увидев меня. И сразу все ясно стало.

Профессия обязывает

        

В мае 2007 года повесило на меня руководство кафедрой почетную обязанность ответственного за безопасность в лаборатории. Вскоре мне пришлось лекцию посетить, которую читал Вениамин Петрович, доцент нашего университета. Человек этот, влюбленный в свою профессию, на одном дыхании её провел. И хотя к концу его выступления осталось в зале, помимо меня, слушателей пять, ничуть не приуныл. И даже дождался вопроса от одной студентки: обязан ли человек, ставший случайным свидетелем несчастного случая, помощь пострадавшему оказывать и что будет, если не окажет. Вениамин Петрович вот что аудитории поведал.

         Лет пятнадцать назад отдыхал он с женой летом в Латвии. В два часа ночи из ресторана возвращались. Когда подходили к гостинице, до них донесся мат с третьего этажа: молодежь отношения выясняла. Спустя несколько мгновений послышался звон разбитого стекла и звук падения тела. Вениамин Петрович остановился как вкопанный, а жена его за руку потянула, дескать, человек разбился, надо первую помощь оказать, зря, что ли клятву Гиппократа давала. Когда подошли, увидели, что парень в сознании, хотя головой ударился и ногу повредил. Едва сделала ему жена Вениамина Петровича обезболивающий укол, как он встать попытался и попросил машину поймать, дескать, в номер не вернется. Отправился Вениамин Петрович к обочине, да машин в такую пору негусто. Наконец, первая остановилась. Шофер, услышав русскую речь, косо на Вениамина Петровича взглянул и дверцу захлопнул. Второй водитель точно также поступил. Тут подъехала полицейская машина, видно, консьержка вызвала. Вениамин Петрович с надеждой к инспектору бросился и стал объяснять, что случилось. Ему помогала жена, лучше владеющая латышским. Но полицейский на спасителей напустился на чистом русском языке.

– Зачем пострадавшего поднимали? А правильно ли ему помощь оказывали? Знаю я русских врачей! Надо бы всех троих задержать и допросить, как следует.

Тут парень, окончательно пришедший в себя, взмолился: «Не надо в полицию», – и заковылял прочь. Махнув рукой, инспектор уехал, а жена бросилась за парнем вдогонку: «Вам нельзя ходить, кровотечение усилиться может». Еще через полчаса поймали они машину, благо водитель интернационалистом оказался, и за свой счет отвезли пострадавшего домой. Лишь под утро супруги вернулись в гостиницу, на чем дело и кончилось.

Через два года снова отдыхали они в Прибалтике. На этот раз в курортном местечке на побережье. Не успел теплоход от причала отойти, как вахтенный крикнул: «Человек за бортом!». Кто-то из матросов нырнул, потом другой. Минут через десять утопленника вытащили и, перегнув через поручень, чтобы вода из легких вытекла, уложили на палубу. Жена Вениамина Петровича, протиснувшись сквозь толпу любопытных пассажиров, бросилась ему искусственное дыхание делать. Однако, вскоре побледнев, сама через поручень перегнулась: ее вырвало. Вениамин Петрович жену сменил, но через пару минут и его стошнило: от утопленника, который так и не пришел в себя, разило крепчайшим самогоном.

За спиной супругов с самого начала реанимационных мероприятий слышался неодобрительный шумок. Оглянувшись, Вениамин Петрович, заметил, что несколько человек смотрят на их старания довольно косо.

«Что за народ», – удивился про себя Вениамин Петрович, вспомнив происшествие у гостиницы двухлетней давности: «Чем они недовольны, ведь их же земляка, латыша, c того света вытащить пытаемся».

Оказалось, что на этот раз дело в другом. Человек, которого они с женой тщетно пытались спасти, был родом из этого же местечка. Совершив двадцать лет назад зверское убийство в своей деревне, вернулся он после отсидки в родной дом. Жители, встретив его проклятиями, посоветовали ему уезжать. С горя, напившись, проник он на теплоход и, едва тот отошел от берега, бросился за борт. А среди пассажиров случайно оказались соседи убийцы, узнавшие его в утопленнике.

Тем временем к борту теплохода подошел катер речной полиции. Офицер отчитал супругов за … оказание помощи.

– А может, человека еще можно было спасти, а вы неумелыми действиями его угробили? – грозно поглядел он на Вениамина Петровича.

– Вы заступаетесь за убийцу? Знал бы, что это был за человек, ни за что бы спасать не стал, – вырвалось в сердцах у того.

– Приезжают тут всякие и лезут помощь оказывать, будто без них не обойдется, – уже не так сердито пробурчал полицейский.

Как и в прошлый раз, супругов, чуть не арестовали, но кончилось все благополучно. И уже в каюте, забыв полюбоваться балтийским побережьем, долго спорил Вениамин Петрович с женой о моральных ценностях и профессиональном долге. Но зря воздух сотрясал: она, верная клятве Гиппократа, при своем мнении осталась.

Случай на лекции

Весенний вечер. В компьютерной лаборатории наглухо зашторены окна. Тихо гудит проектор. На экране мелькают архитектурные памятники древней Греции: лекцию по истории искусства ведет сама заведующая кафедрой. Правее экрана мое рабочее место. Меня почти не видно студентам за огромным монитором.

Хотя Валерия Станиславовна вела лекцию увлекательно, группу, почти целиком состоящую из девушек, одолевала скука. Две из них, приметив в полутьме меня, решили поиграть в «гляделки». Бдительная преподавательница вскоре заметила их происки. Не прерывая рассказ об афинском театре, она покосилась на меня, но я успел уткнуться в монитор. Тогда, повернувшись к аудитории, лекторша смерила недобрым взглядом девиц. Те, смутившись, попытались изобразить на своих физиономиях, покрытых боевой раскраской, внимание к лекции, но было уже поздно. Валерия Станиславовна взяла их на заметку, и когда настало время опроса студентов, начала его с одной из них.

– Откуда взялось слово «трагедия»?

Молчание было ответом.

– Я же сто раз повторяла, что «трагедия» – это песнь козлов.

– Простите, Валерия Станиславовна, я забыла.

– Вы забыли? Смотреть надо на экран и слушать преподавателя. А кто написал «Антигону»?

– Геракл? – неуверенно вставила вторая девушка.

– Софокл! Позорницы! Смолянки! Попляшете у меня на экзамене.

На экзамене этим студенткам досталось, да и не только им. Когда один балбес ляпнул, что князь Владимир крестил Русь в шестнадцатом веке, Валерия Станиславовна разгневалась, и неуды посыпались как из рога изобилия: пришлось почти всей группе пересдавать историю искусства. А когда полгода спустя я приехал к Валерии Станиславовне домой настраивать компьютер, она не смогла удержаться, чтобы не пройтись по адресу тех двух студенток:

– Видали, Юра, как мне тяжело приходилось с вечерниками? Особенно выводили две девицы. Красивые и нахальные. Но я им устроила на экзамене. Мало не показалось.

Эпилог

        

В августе 2008 году я принял решение уволиться с кафедры архитектурного проектирования, убедившись в полном отсутствии перспективы. Ждал еще сентября, когда обещали повысить зарплату. И когда ее повысили … на двести рублей, написал заявление об уходе, чем сильно расстроил Валерию Станиславовну. Ведь Борис уволился несколькими месяцами раньше. И специалистов-компьютерщиков на кафедре не осталось, на аутсорсинг перешла.

1 Стрелялка – компьютерная игрушка