Строится новый дом. Или объект соцкультбыта – вокзал, здание МВД, поликлиника. Или промышленный объект – установка, операторная, водородная. Везде слышен рэп каменщика – без него не обойдется ни одна стройка. Это музыка – суровая, строгая с элементами кантри, попсы, бардовской песни или оперной арии. Музыка созидания.

Бригада приходит на вахту. Не завезли кирпич. Бригадир два дня матерится и пьет. Есть кирпич, нет цемента. Бригадир еще день пьет и матерится. На четвертый день все доставили, все есть. Бригадир ходит среди стройматериалов, мучительно вспоминая, что со всем этим делать. Появляется прораб. Понятным, общедоступным языком объясняет, что пора приняться за работу. Бригадир припоминает, что хмурые мужики, сидящие на кирпичной кладке, – это члены его бригады. Он экспрессивно излагает дальнейшие планы. Все дружно вспоминают, что они каменщики, навыки тут же к ним вернулись.

Руки потянулись к мастеркам. И пошла работа: шир – зачерпнули мастерком раствор,  шмяк – швырнули на кладку, хоп – положили кирпич, поерзали им, чтоб ровнее встал, тук-тук – прижали получше, чирк-чирк – убрали выползший с двух сторон раствор. Шмякнули раствором рядом.

Так день пошел отстукивать время: шир – шмяк – хоп – тук-тук – чирк-чирк, шмяк.

Во всю силу эмоций бригадир дает сигнал к окончанию дневной вахты.

Утром на объект являются директор, главный инженер и прочие офисные руководители СУ (строительного управления треста). Голос директора звонко разносится по воздуху:

– За такую работу … надо навешать… Вы что … совсем? Со временем стена … пойдет трещинами. Кто … будет отвечать? По дефектной ведомости потом …сами же …. будете брак … бесплатно устранять. Кто штрафы … будет платить?

Мужики слушают позывные родной души с почтительным уважением и сочувствием. На лицах появляется выражение участливого внимания, свойственное врачам, чаще психотерапевтам. Мы все понимаем, написано на их отзывчивых лицах. Ну где начальство может так душевно поговорить с людьми, с кем может так расслабиться? Сидит оно в кабинетах, разговаривает с заказчиками, поставщиками и вынуждено целыми днями сдерживать в себе самые ходовые, рвущиеся из глубины души слова. 

И только здесь, с ними, начальники чувствуют себя свободными людьми и могут не стеснять себя в выражении самых доходчивых и настоящих слов и эмоций. На лицах рабочих проступает чувство гордости. Мы ж для них отдушина, лекарство, отдохновение души. Ведь от сдерживаемых настроений можно и инфаркт заполучить. Но мы, рабочие, не дадим пропасть начальству. Выслушаем, посочувствуем, почтительно ответим в том же духе. Но без хамства. Упаси бог. Начальники никогда нам не тыкают: «Ты – сукин сын!» Нет, со всем уважением обращаются: «Вы – сукины дети». На вы.

Оперативка закончилась, … навешаны, задачи разъяснены, начальство отбывает на офисную каторгу. Прораб для острастки еще раз навешает бригадиру, тот даст пиндюлей в виде самых простых слов дальше.

И снова в хрустком зимнем или размягченном летнем воздухе над крышами домов звучит рэп каменщиков: шир – шмяк – хоп – тук-тук – чирк-чирк, шмяк...