…Машина проехала заводские ворота. Ирина оглянулась и увидела, как их неторопливо закрывает охранник. Вот и всё. Через несколько минут у неё начнётся первая в жизни производственная практика. Ирина немного волновалась, потому что не была уверена в себе и своих силах. Тем более, что сейчас даже не на кого было опереться: из политеха (так в обиходе называли политехнический университет) сюда направили её одну, ей предстояло провести две недели в обществе незнакомых людей. К тому же, проект, который выполнялся на заводе, нельзя было назвать весьма обычным: люди занимались разработкой пусковой установки для ракеты. Установку эту впоследствии необходимо было экспортировать в одну из стран третьего мира и, соответственно, нужно было всё сделать как можно более тщательно…

Микроавтобус с рабочими, в котором сидела и Ирина, встретил начальник проекта по имени Иван Николаевич, но непосредственным шефом Ирины должен был быть не он. Изучив справку о направлении Ирины на завод за подписью декана, он также попросил девушку подписать документ о неразглашении деталей проекта и отвёл её непосредственно на площадку, где в недоделанном и, прямо скажем, сыром виде находилась установка. Последняя покоилась на возвышении, путь на которое лежал через ряд лестничных ступенек. На возвышении были оборудованы рельсы. Несколько человек в оранжевых касках уже копошились возле установки. Иван Николаевич позвал одного из них:

– Михалыч! Поди сюда.

Крепкий мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет, бодро спустился с лестницы и подошёл к начальнику.

– Вот, знакомься, твоя подопечная, Ирина.

Человек, которого назвали Михалычем, протянул Ирине руку, предварительно обтерев её о бок жилетки:

– Михаил Михайлович.

– Ирина, – представилась Ирина и пожала протянутую руку.

Рукопожатие Михалыча выдавало в нём силу, но в то же время не было грубым.

– Ну всё, Ирина, Михалыч введёт тебя в курс дела, – пояснил Иван Николаевич. – В последний день не забудь подойти ко мне за подписью. Вопросы есть?

Вопросов не было. Иван Николаевич ретировался, оставив Ирину наедине с её руководителем. Михалыч неуклюже улыбнулся:

– Ну, пойдём, я тебя познакомлю со всеми остальными.

Он направился к установке, Ирина последовала за ним. Теперь она могла изучить Михалыча подробнее. Он был хорошо сложен, уверенно двигался и, несмотря на присутствие седых волос, выглядел моложе своих лет. Он представил несколько смущённую Ирину своим коллегам по проекту, поскольку всем им предстояло работать вместе. Затем он, не теряя времени, потащил девушку к электрическому щиту. Роль Михалыча в проекте заключалась в работе электротехники. Именно он нёс ответственность за то, чтобы электрическая цепь установки работала без перебоев. В настоящее время в работе цепи наблюдалось несколько дефектов, и вот как раз за те две недели, что Ирина должна была находиться на практике, эти дефекты надлежало найти и устранить. Кроме того, Михалыч стал автором некоего нововведения, не предусмотренного проектом: дело в том, что ещё во время подготовительных работ он заметил, что электрический щит довольно быстро нагревается, и в критический момент его температура может дойти до таких величин, что сработает аварийная защита, и тогда вся установка окажется обесточенной в самый неподходящий момент! И вот, с целью предотвращения подобного казуса, Михалыч придумал установить в кожухе специальный электрический вентилятор, который разгонял бы воздух и, таким образом, уберёг бы систему от перегрева. Однако, как Михалыч поведал Ирине, Иван Николаевич как руководитель проекта пока что отказывался принять эту доработку, так как считал, что именно она является причиной того, что электроцепь работает с дефектами.

– Вы считаете, что он ошибается? – поинтересовалась Ирина.

– Да, я так считаю, – уверенно сказал Михалыч. – Причина тут не в вентиляторе, а в некачественных деталях. Сейчас же всё в Китае ляпают. А то, что не в Китае и более качественное – так на то начальство денег тратить не хочет. Мол, в смете не заложено – значит, не положено. Вот и приходится самому половину деталей до ума доводить… Эх…

Ирина промолчала в ответ. Она сама прекрасно знала, каково это: пререкаться с начальством, и чем это может грозить в будущем…

Весь первый день пролетел очень быстро. Ирина вникала в работу цепи, подносила Михалычу требуемые детали и следила за всеми его движениями. Она наблюдала, как он то неторопливо орудует паяльником, то измеряет напряжение, то сверяется с чертежами. Она поражалась тому, насколько он спокойно и чётко действует. Поражалась она и тому, что он не стонет и не жалуется на жару, которая в этом мае стала почти что невыносимой. Михалыч, судя по всему, обладал и отменным здоровьем. Он не курил, а во время перекуров делал несколько глотков воды, после чего рассказывал Ирине какие-нибудь истории из своего прошлого. Ирина почти не говорила, больше слушала. За первый день она утомилась так, что чуть не уснула в микроавтобусе, пока тот ехал по территории завода.

Второй и третий день показались Ирине тоже трудными, но уже менее напряжёнными, чем первый. Михалыч всё больше и больше нравился ей. С одной стороны, в нём чувствовался профессионал, с другой стороны – он, в отличие от многих университетских преподавателей того же возраста, общался с ней на равных, без высокомерия и без пошлых намёков на интим. Ей, как одной из лучших и наиболее перспективных студенток на потоке, удалось оценить и его нововведение в виде вентилятора. Действительно, в тех экстремальных нагрузках, которым подвергались электроприборы, система охлаждения оказывалась жизненно необходимой. При этом, вентилятор, установленный Михалычем, с высокой долей вероятностью мог бы решить эту проблему… Ирина следила и за тем, как Михалыч общается с остальными мужиками – как простыми рабочими, так и инженерами. Ей импонировало и то, что он разбирается в разных областях техники и способен высказывать предложения по поводу работы установки в целом и решения других проблем, выходящих за области электротехники. Пожалуй, он был даже умнее самого руководителя проекта Ивана Николаевича. При этом почему-то он совсем не стремился занять руководящую должность и, казалось, был доволен тем местом, которое занимает, и той зарплатой, которую получает. Но он же ещё не старый, почему он не хочет продвинуться вверх? Именно этот вопрос Ирина задала ему во время обеденного перерыва в четвёртый день работы.

– Да как тебе сказать… – улыбнулся Михалыч в ответ. – Работать я люблю, а не руководить. Понимаешь? Люблю руками что-то делать, а затем видеть результаты моего труда. А руководитель ведь как? Он ничего не делает обычно, а руками водит. Чужими. Потому и называется: ру-ко-во-ди-тель. Кому надо и хочется – пусть тот и руководит. А я буду делать, то что делаю. Такова она, моя философия.

Михалыч отхлебнул из тарелки борща, прожевался и добавил:

– И потом, я ж из того поколения, советского ещё. А в советское время в руководители кто лез? Лизоблюды да тунеядцы, в основном. Видать, с того времени и осталась во мне эта самая нелюбовь к власти…

Что же, звучит логично. Правда, Ирине было сложно понять Михалыча, ведь эпоху СССР она уже не застала, но раз он так говорит, то, видимо, у него есть на это свои причины и какая-то своя логика присутствует в такого рода умозаключениях…

…Прошла первая неделя практики, оставалась ещё одна. В выходные Ирина отсыпалась, готовила отчётные документы по практике, ещё раз перечитала несколько теоретических глав, касающихся работы электроцепи и… думала о Михалыче. «Вот же какие ещё есть на этом свете люди», – думала Ирина, уютно укрывшись одеялом и засыпая в своей постели в воскресенье вечером. А в понедельник утром произошло неожиданное.

…Как только Ирина оказалась на территории завода, она увидела, как все вокруг бегают с дикими глазами и суетятся. Заметив Ивана Николаевича, она бросилась к нему и попросила пояснить, в чём, собственно, причина беспокойства. Иван Николаевич только замахал руками: «Ирина, позже. Француз приехал!». Француз? Вот дела… Ирина нашла Михайловича, который и рассказал ей обо всём. Дело в том, что установка делается по заказу французской компании, которая и должна поставить её в страну назначения (это была одна из бывших французских колоний). И вот неожиданно с проверкой прилетел начальник проекта с французской стороны с переводчиком. Эти двое будут присутствовать на заводе до конца недели и участвовать во всех намеченных испытаниях.

– Кстати, вот и они! – Михалыч кивнул в сторону здания завода.

Ирина обернулась и увидела упитанного мужчину в костюме, рядом с которым шёл долговязый молодой парень примерно ириноного возраста, очевидно, переводчик. Ирина владела английским, а вот по-французски знала всего лишь пару слов, как, собственно, и остальные рабочие. Поэтому переводчик (его звали Валерием) был в данном случае незаменим, и чувствовал (и демонстрировал) свою значимость. Француз же оказался, несмотря на занимаемую должность, весьма приятным в обхождении человеком, совершенно не снобом и чуждым высокомерия.

Француз весьма тщательно расспросил каждого, кто так или иначе участвовал в строительстве установки, о выполненном объёме работ, а также об имеющихся затруднениях. Дошла очередь и до Ирины с Михалычем. Михалыч терпеливо отвечал на вопросы француза. Ирина чувствовала, как переводчик Валерий не сводит с неё глаз, и это её несколько смущало. Ирина тоже ответила на несколько вопросов француза, который в заключение поблагодарил Ирину и отвесил ей комплимент, назвав её очень умной и красивой. Ирина от смущения потупила глаза. Переведя слова француза, Валерий вполголоса добавил: «И я тоже присоединяюсь к комплименту». Это ещё больше смутило девушку.

Мало-помалу к присутствию француза все привыкли. Начальство перестало перед ним лебезить, рабочие запросто могли стрельнуть у него сигареты и задать вопросы про жизнь во Франции. Валерий делал свою работу, но одновременно всячески старался привлечь к себе внимание Ирины. Ей даже показалось, что он ревнует её к Михалычу. Увидев, что она работает с последним в паре, часто улыбается ему и вообще уделяет ему больше времени, чем кому-либо другому (ну а как иначе, у неё же практика), Валерий начал относиться к Михалычу как-то пренебрежительно. Не сказать, чтобы он явно третировал его, но позволял себе поправить его, если Михалыч не совсем удачно строил свои фразы, а иногда, даже перевирал его слова при переводе. Да, Ирина не знала французской разговорной лексики, но она вполне была способна понять, где идёт неправильный перевод на уровне терминов, которые похоже звучат и в английском, и во французском. И она знала, что Валерий прекрасно владеет терминологией, так как в разговорах с другими инженерами он всё переводил правильно.

Во вторник, улучив момент, когда никого не было рядом, Валерий подскочил к Ирине и предложил ей встретиться вечером, после работы.

– Мы живём в гостинице в центре, – говорил он. – Вы ведь тоже где-то в центре живёте? Давайте встретимся примерно в 19.30? Шеф к этому времени уже меня отпускает…

 Ирине не хотелось встречаться с этим напыщенным типом из Москвы, но она боялась, что если откажет ему, то он тоже может начать перевирать её слова в переводе, и в итоге введённый в заблуждение француз может весьма нелестно отозваться о её работе при разговоре с Иваном Николаевичем, что испортит её финальную оценку по практике. Поэтому она дала согласие.

Вечером они встретились в назначенное время. Они гуляли по городу, Валерий рассказывал в основном о себе, хвалясь своими достижениями и при этом энергично жестикулируя.

– Кстати, хотел у вас поинтересоваться, что вы нашли в этом старике? – внезапно спросил он.

Ирина сразу поняла, что он имел в виду Михалыча.

– Он не старик, – спокойно ответила она. – Я прохожу у него практику.

– И только? – уточнил Валерий, ухмыльнувшись.

Она сразу поняла, чтó скрывается за этим «и только», но сделала вид, что не заметила скабрезности.

– Да, и только, – сказала Ирина. – Кстати, он придумал для установки весьма полезную вещь…

И она начала рассказывать Валерию про придуманный Михалычем вентилятор, рассчитывая то, что ей удастся таким образом переменить тему разговора. Валерий, как ей показалось, слушал с большим интересом и даже кивал.

– Да, любопытно, весьма любопытно, – подытожил он. – Значит, где, говорите, этот вентилятор находится?

– В самом кожухе, – ответила Ирина. – Вроде бы, конструкция простая, но ведь никто не додумался, кроме него… Вы знаете, уже поздно, мне пора… Завтра вставать рано, да и вам тоже…

…Наступила среда. Всё меньше времени оставалось до испытаний, которые были намечены на вторую половину дня четверга. Рабочий день в среду начался как обычно, с тем лишь отличием, что работники находились в несколько приподнятом настроении: у Ивана Николаевича был день рождения. За обедом подали немного алкоголя, чтобы выпить за здоровье виновника торжества. После этого случился неприятный инцидент: Валерий, который, видимо, слишком быстро захмелел, в разгар торжества приблизился к Ирине, приобнял её и хлопнул рукой по ягодице. Ей было неловко, хотя она промолчала, надеясь, что никто не заметит и списав столь вольное проявление внимание на действие спиртного. Но Михалыч, который заметил жест Валерия, тут же приблизился, схватил молодого человека за рукав рубашки и, глядя ему прямо в глаза, жёстко сказал: «Не смей так больше! Видишь, ей неприятно!». Валерий, казалось, моментально протрезвел. Он хотел что-то сказать в ответ, но тут его подозвал француз, так что инцидент не получил дальнейшего развития.

…Наступил день генеральных испытаний. Именно от них зависело, даст ли французская сторона «добро» на приёмку установки или потребуется её существенная доработка. Понятное дело, что волновались все: и русские, и французы, и простые рабочие, и начальники отделов. Испытания начались в 10 утра и продлились без перерыва аж до 6 часов вечера. Установка ездила туда-сюда по рельсам, поднималась под углом, аварийно заглушалась по нажатию красной кнопки… Все необходимые тесты были проведены с успехом, кроме теста с электроцепью. Вентилятор, установленный в кожухе Михалычем, упорно отказывался запускаться. Михалыч выглядел расстроенным, ведь он так ратовал за своё изобретение. Кроме того, как он многократно утверждал, отсутствие адекватной системы охлаждения в кожухе делает эксплуатацию установки потенциально нестабильной и небезопасной. Но раз испытания с вентилятором провалены, придётся отказаться от этой идеи.

– Вот так, Михалыч, – похлопал его по плечу Иван Николаевич. – Говорил я тебе, ничего не выйдет с твоим охлаждением… А ты не верил. Стареешь, брат…

Текст протокола было решено составить в пятницу с утра, а пока все участники проекта, включая Ирину, отправились в ресторан отмечать удачное прохождение испытаний. Столики в ресторане не стали бронировать заранее, понадеявшись на наличие свободных мест. Пора выпускных ещё не началась, майские праздники уже отгремели… Действительно, в одном из ресторанов вблизи завода нашлись свободные места. Вновь началось застолье: русские умеют гулять и угощать… Настроение постепенно улучшалось, один Михалыч был невесел, всё переживал за свой провал.

…Примерно через час или два в ресторан завалилась уже подвыпившая компания мужчин с бритыми затылками, которых в народе раньше называли «братками». Они, видимо, уже до этого успели принять на грудь, так что вели себя весьма развязно. Обратив внимание на компанию заводских рабочих, они какое-то время переговаривались между собой, видимо, обсуждая Ирину, которая была единственной девушкой среди мужского коллектива. Хотя Ирина не пила много, в какой-то момент она почувствовала, что ей душно, и решила пойти на улицу за глотком свежего воздуха. Заметив это, Валерий спросил у француза разрешения отлучиться в туалет, а сам в это время устремился за Ириной на улицу.

Стоял тёплый вечер. Ирина любовалась небом и не заметила, как сзади Валерий подошёл к ней и обнял за талию, шепнув в ухо полупьяным голосом:

– Ириша, ты такая красивая… Поедем ко мне, а? Что тут с этими старперами сидеть?

Ирина обернулась и уже хотела высказать Валерию всё, что думает о нём и его нахальстве, как со страхом увидела, что из дверей ресторана выходит крепкий молодчик из «братков».

– Слышь ты, чмо, оставь тёлку, – бросил он Валерию. – Она со мной пойдёт.

Валерий отпустил Ирину и приподнял руки, защищаясь от агрессора.

– Ладно-ладно, понял… – залепетал он. – Я только…

– Вот и вали отсюда, козёл! – молодчик толкнул Валерия и двинулся к Ирине.

Валерий, не устояв на ногах, беспомощно брякнулся о землю, и из кармана его пиджака выпали какие-то вещи.

– Пойдём к нашему столику, красавица, – расплывшись в улыбке, предложил «браток», протягивая руку к застывшей от страха Ирине.

– А ну не трожь её, – раздался из-за спины молодчика знакомый голос.

«Браток» обернулся и тут же получил мощный удар кулаком в лицо. Перед Ириной стоял Михалыч, потирая одной рукой другой руки.

– Спасибо, – не найдя, что ещё сказать, произнесла Ирина.

Михалыч кивнул и взглянул на нокаутированного Валерия. Среди вещей, которые выпали у того из кармана, Михалыч вдруг увидел кусок провода. Он узнал бы этот кусок из тысячи, ведь это был тот провод, который служил для подсоединения вентилятора.

– Ах ты, подлец, – с досадой произнёс Михалыч, наклоняясь к Валерию. – Кусок моего провода вырезал… Причём из середины… Чтобы никто не догадался…

– Так вот почему ваше устройство не сработало… – дрожащим голосом сказала Ирина. – Точно, я помню, он утром долго крутился вокруг установки… Простите меня, ведь я сама рассказала ему о вашем изобретении…

Михалыч хотел её успокоить, но не успел. В этот момент на улицу вышли Иван Николаевич, француз и ещё два инженера на перекур. Михалыч рассказал о том, что произошло, Ирина перевела его рассказ французу на английский, как смогла. Француз, который тоже владел в определённой степени английским языком, всё понял. Несмотря на то, что он уже изрядно выпил, он сохранил способность к здравомыслию и велел протестировать электроцепь с вентилятором ещё раз с утра на следующий день. Иван Николаевич что-то записал в свой блокнот, а Ирина побежала в зал сказать официанту, чтобы позвонил в полицию для предотвращения дальнейших инцидентов с «братками».

…Испытания с вентилятором прошли успешно. Теперь всё работало исправно. Француз остался доволен, что уезжает с хорошими новостями по поводу установки. Михалыч был доволен, что его изобретение оказалось полезным. Ирина получила оценку «отлично» за свою практику. Ей было немного грустно от того, что придётся расстаться с Михалычем, который стал для неё не только олицетворением трудолюбия и преданности своему делу, но и дал почувствовать себя защищённой.

– Что же, Ириночка, желаю тебе на прощание всего наилучшего, – сказал ей Михалыч перед проходной, мягко пожимая руку.

– Спасибо, Михах Михалыч! – улыбнулась Ирина в ответ. – Только мы с вами не прощаемся. Осенью у нас снова практика, так что ещё увидимся. До свиданья!