Художник Анна из Набережных Челнов

Нижневолгская область 2020 год. Июль. 9 часов 30 минут. Служебная комната, в коммуналке открытого акционерного общества «Приволжский хлеб».

– Сегодня или никогда. В конце концов мужик я или нет? Кольцо ещё пару месяцев назад в нашем «Изумруде» купил. Ленка, девчонка терпеливая, но и у неё, наверное, есть предел ожидания. Возьмёт и пошлёт куда подальше. И будет права. Цветы, конфеты и поцелуи – это, конечно, хорошо, но раз нет официального предложения, значит, и на других парней имеет полное право поглазеть. А может даже и пококетничать. Бррр, – от этой мысли у меня в груди не то, что кошки, – тигрята завошкались. И так душу, царапнули, что горло мгновенно пересохло, а рука, не дожидаясь команды из мозга, потянулась к смартфону. Хочу, для собственного успокоения, немедленно услышать «ручеёк» её голоса, и чуть взволнованную речь:

– У тебя всё в порядке? Ничего не случилось? На работу собираешься? Я тоже. Увидимся в конторе, через час. Бутерброд с сыром или колбасой или и с тем и с другим на твою долю приготовить?

 И пусть весь мир утверждает, что служебные романы, – блажь, явление временное. Не согласен, категорически! И черноокую «мельничиху» я нашёл не по интернету, а в дочернем комбинате хлебопродуктов. А о том, сколько сил потребовалось, чтобы уговорить генерального директора перевести её в головную контору и вспоминать не хочется. Главное, теперь трудимся под одной крышей, правда в разных отделах, но это пустяк. Сегодня, при всём честном «офисном планктоне» пойду туда, стану на колено и открою бархатную коробочку. Эх, жаль, что смокинга нет, да и пиджак не оденешь, ибо за окном уже градусов двадцать пять, а днём солнце на целый тридцатник землю прогреет. С него станется, – я, озадаченно поглядывая на часы, опоздать сегодня, это полный моветон! Быстренько полез в пока ещё холостяцкий шкаф.

 Модные вельветовые джинсы, купленные по случаю распродажи в местном бутике за умопомрачительные деньги, тонкая белая пакистанская рубашка. Годится. А на ноги что? Хорошо бы кожаные туфли, под цвет брюк, но таковых, увы, нет. Зато имеются винтажные вельветовые, а-ля привет из восьмидесятых. Главное, что такие же светло-коричневые, как и джинсы.

Мельком глянул на себя в зеркало. Нормальный прикид. Лишь бы черноокой понравился. И работа в престижной организации к подобному дресс-коду обязывает. А то, что приобретя эти шмотки, потом пришлось месяц питаться одними пирожками с ливером и хлебать чай без сахара – умолчим, для ясности.

Головной офис акционерного общества «Приволжский хлеб». Два часа спустя.

Первым делом, добравшись до разделённой перегородками служебного пространства я обсудил с мужской частью отдела особенности воскресного матча с участием любимой команды «Волжские снайперы», затем, порывшись на просторах интернета, написал сценарий самой главной в жизни «тронной речи» и, наконец, открыл файл с текущими делами.

 И в этот момент «рыкнул» телефон внутренней связи. Нахальный аппарат, на который позвонить можно, а с него нет. Ярко-красная штуковина с символом нашей организации.

Предполагалось, что обладатели таких устройств должны страшно гордится ими, ибо наличие сего агрегата на рабочем столе подчёркивает статус владельца. Не знаю уж почему, но эти аппараты изрыгают из себя весьма скверную мелодию. И мой организм со временем выработал стойкую антипатию к голосу этого «досмартфоновского» устройства.

 Итак, китайское чудо офисной техники зазвонило. В трубке раздался раскатистый бас генерального директора:

– Зайди.

Аппарат противно загудел сигналами отбоя.

Бегом спускаюсь с четвёртого этажа на второй, покрытый хивинским ковром. (Здесь располагался кабинет номер один.) Мысленно прокручиваю в уме возможные прегрешения, за которые меня следовало бы вызвать на ковёр. Таковых не обнаруживалось, так – мелкие шалости, и не более того.

***

В кабинете собралось много народа. В основном «конторская» молодая поросль.

– Бәла селкенде – беда стряслась, – на родном, татарском, проворчал генеральный. – У наших соседей, по ту сторону реки, сегодня ночью сгорела мельница. Надо помочь. Иначе люди без хлеба останутся! А этого мы этого допустить никак не можем.

 Дверь отворилась, и в кабинет на цыпочках, едва касаясь носками сандалий пола, вошёл старичок, начальник Архивно-хозяйственного отдела и, ни слова не говоря, положил на стол руководителя пухлую папку.

– Вакыт кыйммәт – время дорого, – пророкотал хозяин кабинета, открывая документы, – здесь билеты, вылет через два часа, вахтовый автобус прямо сейчас отвезёт вас в аэропорт. Да, ещё вот что. Командировка закончится только тогда, когда их мельница даст муку, и никак не раньше. Зарубите это себе на носу. Книгу советского писателя-коммуниста Николая Островского «Как закалялась сталь?» все читали? Если нет, то рекомендую. Полезная вещь.

***

Суть шефского наставления я понял, когда посмотрел на то, что осталось от мельницы, расположенной на окраине города. Обгорелые головешки, обильно залитые пожарной пеной, смешавшейся с мукой.

 Никакой рабочей одежды никто выдавать и не собирался. Начали разгребать пепелище в том, в чём прибыли. Военные из местного гарнизона привезли прожектор, чудом сохранившийся со второй мировой войны. Так прошла наша первая ночь, потом первый день и вторая жаркая и душная ночь. Мука в городе закончилась, а затем исчез и хлеб. В соседнем гарнизоне выпекали хлеб из своих запасов и развозили диковинные в этих местах «кирпичики» по больницам, школам и детским садам. Чем мы питались и ели ли вообще, я, если честно, и не вспомню. Шикарная пакистанская рубашка превратилась в хрустящий кокон, и я её выбросил. Если честно, избавился бы и от вельветовых джинсов, но рядом работали дамы и, в первую очередь, моя Ленка. Им приходилось ещё труднее. Что такое сорокоградусная степная жара и обжигающий горячий ветер, про то отдельный рассказ. Скажу лишь, что пот, смешиваясь с мукой и пожарной пеной, образует на теле настоящую броню. Из пистолета меня застрелить было уже невозможно. Да и стрелять не надо. Ещё денёк, другой, и моё имя увековечат на мемориальной доске, которую торжественно водрузят у проходной мельничного предприятия.

***

 Прав был великий царь Соломон, когда крутил знаменитое кольцо и читал надпись на нём «Пройдёт и это». Прошла и наша внезапная ссылка. Мельница заработала и дала первую, пусть ещё серую, но всё же муку. Нам привезли местные длинные рубахи с изображением копыт жеребёнка и вручили Почётные грамоты. После чего быстренько отвезли в аэропорт.

 В самолёте я уснул мгновенно.

 В родном городе нас встречал Давлет – водитель вахтенного автобуса. Подивился нашим нарядам и долго смотрел на мои ноги. Я опустил глаза и, не выдержав, хлюпнул пару раз носом. Мои конечности украшали разорванные по швам, раскисшие бело-жёлто-чёрно-бурые изделия, несколько дней назад гордо именуемые иностранным словечком «shoes».

***

 Вдруг кто-то чмокнул меня в губы и прижался телом. Окружающие радостно захлопали. Раздались крики «ура» и даже одинокое «горько». Ничего не понимая, поднял голову. Рядом, в такой же видавшей виды рубахе, стояла Ленка, прижимая к груди грязную коробочку с колечком внутри. Я и не заметил, как машинально вытащил сей предмет на свет божий, роясь в карманах некогда вельветовых брюк. Как не потерял драгоценный подарок в суматохе прошедших дней, одному богу известно. Наверное, на то была его воля.